Вравлов считал, что положение – безвыходно.
А я – был не согласен.
Но у меня были дела важнее, чем поиски какого-нибудь выхода, и поэтому заниматься нашим спасением я предоставил Вравлову.
Но все старания Вравлова привели лишь к тому, что мы втроём – Вравлов, Наташа и я – оказались застрявшими в какой-то пещере, из которой мы не могли высовываться, так как иначе нас увидели бы враги.
Вравлов не справлялся. Почему я это вовремя не заметил? Вместо того чтобы целенаправленно и энергично действовать, он просто отправил Айоллу к врагам, чтобы она у них шпионила.
Айолла не возвращалась. Может быть она была занята шпионством; а может быть ее разоблачили и задержали.
Если бы я был врагом, я обязательно задержал бы Айоллу; даже не зная, что она – шпионка. Повод всегда найдется.
Что нам дальше делать – я не знал. Да и Вравлов не знал.
Наташа предложила сама отправиться к врагам, чтобы шпионить и заодно выяснить, что случилось с Айоллой.
Несмотря на то, что и Наташа отличалась такой изумительной привлекательностью, что любой враг сразу станет искать повод задержать ее, я склонился к тому, чтобы принять её предложение. Ведь не можем мы до бесконечности сидеть в этой пещере и ждать, пока враги эти не уйдут. Что-нибудь надо делать.
«Я могла бы отвлекать врагов, чтобы вы тем временем смогли сбежать; и, сбежавши, вы спокойно сможете принять меры, чтобы освободить Айоллу и меня,» сказала Наташа.
«А если казнят тебя за шпионство?» - неуверенно возразил Вравлов.
Вравлов, как всегда, неправильно оценил обстановку.
«Нельзя забыть, что в стане врагов испытывается острый недостаток в женщинах,» сказал я.
«Это мне известно,» ответил Вравлов, пожимая плечами. Ибо это обстоятельство было вообще единственное, что о наших врагах нам удалось достоверно узнать.
«И ввиду того, что у них испытывается недостаток в женщинах, то они ни в коем случае не станут казнить таких привлекательных представительниц женского пола вроде Наташи и Айоллы.»
«Но даже если их не казнят, то все же они рискуют быть изнасилованными,» настаивал Вравлов.
«Изнасиловать – это не казнить,» поправила Наташа.
«Но когда насильников слишком много – это может быть смертельным,» заметил Вравлов.
«Такая смерть имеет свои прелести,» ответила Наташа. «Я готова пожертвовать собой.»
«Но лучше обойтись без такой жертвы,» сказал Вравлов.
«Если нужно – я готова ко всему…» Наташа открыла свой рюкзак. «Пусть насилуют. Это для меня не первый раз, да, пожалуй, и не последний…» Она возилась с какими-то тканями. «А вы не знаете – вылезть можно сквозь эту щель за кустами над обрывом?»
«Тесновато, но пролезть можно,» ответил Вравлов. «А почему тебе знать?»
«Сквозь эту щель я хочу вылезть из пещеры, и дальше, обогнув кусты, выйти на выступ над лагерем врагов.»
«Если ты собираешься с этого выступа вести наблюдение за лагерем врагов, то не забудь, что ты сама им видна как на ладони; и увидят они тебя сразу, как только выйдешь из-за кустов.»
«А они ведь и должны видеть меня,» ответила Наташа. «Дело в том, что я хочу отвлекать врагов, чтобы вы получили возможность сбежать из пещеры. А как мне отвлекать их, если они меня не видят? На этом выступе буду раздеваться. Дам им наслаждаться стриптизом. – Я переоденусь.»
Она взяла свой рюкзак и карманный фонарик, ушла в заднюю часть пещеры и исчезла куда-то. Виден был только отсвет фонарика.
Наташа отнюдь не была стыдливой; но не любила, когда смотрят, как она переодевается для стриптиза.
Вскоре она вернулась: в элегантном вечернем платье, в обуви с высокими каблуками. Мне было непонятно, как все это могло уместиться в её рюкзаке.
«Когда сбежите – не забудьте прихватить мой рюкзак и мои вещи,» сказала она. «Ровно через четверть часа я выступлю. Вы готовы?»
«Мы готовы», ответил я. Хотя никакого представления не имел, каким путём пользоваться каким-либо отвлекающим манёвром. Но наверно вовремя что-нибудь придумаем.
«Твоё платье запачкается, когда будешь лезть наружу», заметил Вравлов.
«Платье моё я принесу в жертву, вместе со всей остальной одеждой,» ответила Наташа. «Снимаю и тут же отпускаю вниз с выступа; и ветер будет всё разносить, украшая им ветви и кусты.»
Она подбоченилась, слегка качая бёдрами. «Медленно, очень медленно буду раздеваться и ослеплю их адскими страстями. Вот подходят, чтоб захватить меня; и как подошли, у меня уже ничего не осталось, чтоб покрыть мою наготу….»
Сладострастно качались её бедра. – «И пока они будут наслаждаться мною, вы, ничего не опасаясь, сможете покинуть пещеру.»
И, словно вынырнув из экстаза, сухо, делово добавила: «Не забудьте прихватить мои вещи! Да и вещи Айоллы!»
«Мы ничего не забудем,» обещал Вравлов.
«Наверно я стану у них рабыней-наложницей», взвешивала Наташа. «При таком применении одежда мне не нужна. А когда освободите нас, я надену то, что осталось в рюкзаке.»
«Разве только, если мы не решим использовать вас в той же функции,» заметил я.
«Для этого вы слишком вялы,» ответила Наташа презрительно. «Пошла я. Вещи не забудьте!»
♥ ♥ ♥
И когда она ушла, мы вдруг спохватились, что четверть часа – это ведь очень мало времени для принятия принципиальных решений! Как нам поступать, чтобы правильно воспользоваться Наташиным отвлекающим манёвром?
Как поступать – не знали.
Чтоб хоть кое-как начать наши действия, мы стали тащить к выходу пещеры наш багаж вместе с багажом Наташи и Айоллы, чтоб потом ничего не забыть. И - начали обсуждать, как нам организовать наш побег, да куда лучше направиться. Но едва, задыхавшись от перетаскивания багажа, успели начать наше совещание – как вдруг раздались громкие крики и аплодисменты.
«Она танцует», сказал Вравлов.
«Точно», ответил я.
Крики усилились.
«Теперь нам сбежать,» сказал Вравлов.
«А разве мы знаем, куда нам направиться?» спросил я.
«Нет», ответил Вравлов.
Ведь как раз в тот момент мы собирались обсуждать вопрос о направлении нашего побега, когда начались эти крики.
«Необходимо сначала принять чёткое решение,» сказал я.
«Точно», ответил Вравлов.
Сквозь гул голосов, словно молнии, сверкали крики Наташи.
«Её насилуют», сказал Вравлов.
«Всё по плану», ответил я.
«Враги теперь ещё больше отвлечены», сказал Вравлов. «Мы обязательно должны что-нибудь предпринять.»
«Лучше чуть обождём», умерил я его пыл. «Ведь мы ещё не успели принять решения».
Молча внимали мы сверкающим сквозь затухающий гул голосов крикам Наташи. И когда, наконец, все затихло, мы всё ещё неподвижно сидели и молчали.
Ибо не знали мы, что нам делать.
Наконец мы приступили к обсуждению подлежащих решению вопросов. Беззаветно спорили, всесторонне рассматривая специфику нашего положения, приводя примеры из исторического опыта человечества и массу цитат из творчества великих мыслителей и мыслителей поменьше, и никак не могли понять, что нам делать.
Долго так спорили, очень долго. Наверно несколько часов.
Вдруг прямо у входа пещеры раздался энергичный мужской голос: «Вы здесь?»
«Нас обнаружили,» прошептал Вравлов. «А что теперь?»
«Я – парламентёр; прислал меня наш славный полководец Васик», продолжил голос. «Его превосходительство благодарит вас за подарок, принимает все ваши условия и приглашает вас вечером на пиршество, чтобы отмечать начало нашей нерасторжимой дружбы».
«Какой подарок?» удивился Вравлов.
«Какие условия?» ещё больше удивился я.
«А может быть стоило бы принять его?» спросил Вравлов.
«Пожалуй, стоило бы…. Чтоб мы узнали, что происходит. Ведь ничего не знаем. Может быть ты выйдешь, поговоришь с ним?»
«Лучше, если ты выйдешь; ты лучше умеешь говорить….»
«Отзывайтесь!» продолжил голос. «Мне сказали, что вы здесь в пещере. Да к тому же мне кажется, что я слышу какое-то перешёптывание. Мне нужно подтверждение, что вас обо всём оповестил; да ещё у меня есть какое-то письмо для вас.»
«Письмо брось сюда, в пещеру», приказал я.
«Наконец», с облегчением ответил голос. «Секунду; я привяжу камень и подкину.»
И вскоре влетел камень с порхающей за ним бумагой.
«Чуть подожди. Мы всё прочтём; потом поговорим», сказал я.
«Ладно», ответил голос. «А сигарета у вас найдётся?»
Вравлов из кармана вынул пачку сигарет и выбросил наружу.
«Спасибо,» отозвался голос. «А спички?»
Вравлов за сигаретами выбросил и зажигалку.
«Не торопитесь», сказал голос. «Если я вам нужен – найдёте меня сидящим прямо возле входа в вашу пещеру.»
Я тем временем открыл письмо.
Оно было от Наташи.
Она писала:
♥ ♥ ♥
Зная о вашей нерешительности и о том, что действию вы предпочитаете дискуссию, я не могла рассчитывать на то, что мой отвлекающий манёвр вы будете правильно использовать; ввиду этого я позволила себе заняться урегулированием обстановки по собственному усмотрению.
Враги схватили меня и долго насиловали. Это был такой сумасшедший водоворот, что я в конце концов даже потеряла сознание. Когда опять пришла в чувства, рядом сидела Айолла. Она рассказала мне, что она, с тем, чтобы более эффективно шпионить, дала поймать себя. С тех пор враги держат её в качестве наложницы. Такое применение её вполне устраивает, и она не прочь и дальше в таком качестве оставаться в плену.
Потом я объяснила врагам, что вы отправили меня к ним в качестве подарка. Что вы и Айоллу собирались подарить им, но не смогли, так как она попала в плен. А Айолла, мол, повела себя так неосторожно лишь потому, что она знала о своём предназначении, и ей было безразлично, каким образом попасть в их руки.
Впрочем, сама Айолла им вообще ничего не говорила, да они и не очень спрашивали.
Дальше я сказала врагам, что вы надеетесь на личную неприкосновенность. Насколько мне известно, неприкосновенность вам предоставят; и даже есть слухи, что пригласят вас на торжественный пир, чтобы отмечать вечную дружбу.
А если вас точно пригласят на такой пир – не забудьте прихватить с собой наши вещи.
С любовью
Ваша Наташа
♥ ♥ ♥
«Значит, все в порядке», сказал Вравлов.
«Похоже, что да», ответил я.
«А придумать такое может только Наташа: без спроса объявить себя чьим-то подарком», пробормотал Вравлов.
«Слава богу, что не спрашивала нашего разрешения», ответил я. «А то мы ещё долго спорили бы, оправдан ли такой шаг, и ничего не изменилось бы».
Ибо я стал понимать, кто мы такие.
«И вот вечером мы будем на пиршестве. С настоящими наложницами», добавил я.
«Наташа с Айоллой?» Вравлов корчил гримасу. «Упаси бог».
Ведь Вравлов от требований их в последнее время чуть переутомился.
«В последние недели кроме нас рядом не было никаких мужчин; поэтому они были такие требовательные», объяснил я. «А когда они по статусу невольницы-наложницы – это и для них и для нас что-то совсем новое. При таком статусе дело для них не в том, чтобы выдвигать требования, а в том, чтобы выполнять их.»
«Выполнять эти требования они будут очень добросовестно; в этом я не сомневаюсь», кивнул Вравлов.
«Причём в военном лагере они несомненно будут до предела нагружены»,
«До предела нагружены?» засомневался Вравлов. «Не думаю, что у них такой предел существует. – Впрочем, было бы неплохо заняться нашим гостем.»
Мы вылезли из пещеры.
Парламентёр сидел недалеко от входа, и, спиной прильнув к каменной глыбе, самозабвенно курил. Рядом с ним, прислонённый к дереву – какой-то длинный корявый сук с привязанным куском белёсой ткани. Наверно его парламентёрский флаг. Флаг, впрочем, как-то напоминал сорочку Айоллы. А может быть точно – сорочка Айоллы; тем более что чёрный шлейф, который красил верхний конец сука, был несомненно женский чулок.
«Наконец появились», сказал парламентёр. «А я думал, вы забыли про меня.»
«А как нам забыть про того, кто принёс нам благую весть», торжественно ответил Вравлов.
«Почему так официально?» ответил парламентёр. «Ввиду того, что вы нам подарили то, что мы собирались похитить – нет никакой причины дальше приставать к вам. Самое естественное в таком случае – заключить мир. А сигареты твои, впрочем, первоклассные. Не хватает эспрессо. А может быть стоило бы продолжать наш разговор за чашкой эспрессо?»
«Ввиду того, что мы в бегах – у нас нету с собой нужного оборудования», ответил я с сожалением.
«Эх да, точно, вы ведь бежали от нас», вспомнил парламентёр.
«Если я правильно понял, вся эта возня была связана с тем, что вы хотели похитить наших женщин»? – спросил я.
«Другой причины не было», кивнул парламентёр. «Наш полководец увидел их через бинокль и был в таком восторге от них, что показал их всем офицерам вместе с рядовыми, кто оказался рядом; и немедленно решили похитить их.»
«То есть похитить их для вашего полководца?»
«Наш полководец – женат. Хотели похитить их, чтобы сделать их наложницами; а наложницы принадлежат всей армии. Полководец только заведует ими…. Ну, конечно, не довольствуется исключительно тем, чтоб заведовать; это естественно….»
«А почему вы раньше нам не говорили», роптал Вравлов. «Легко могли бы найти общий язык….»
«А откуда нам знать, что вы такие щедрые?» пожимал плечами парламентёр. «Я лично таких породистых девчонок не отдал бы. Ни за что!»
Ведь откуда ему знать, что это они сами отдали себя…. Разве только, если тайком он прочитал письмо. Но письмо не выглядел так, будто кто-нибудь до нас раскрыл его; да, к тому же, он говорил бы совсем по-другому, если бы знал о реальном положении дел.
«Как бы то ни было,» продолжил парламентёр. «Осада снята, война закончена; да к тому же ваше дружелюбное поведение привело к тому, что впредь мы будем считать вас особо близкими друзьями, причём соответствующие документы вам будут вручены сегодня вечером во время торжественного пиршества.»
Парламентёр зажёг новую сигарету.
«В общем, я предполагаю, что приглашение на пиршество вы примете….»
«С большим удовольствием мы принимаем ваше приглашение», ответил Вравлов.
«Опять такая излишняя официальность…» Парламентёр встал и взял свой флаг. «Пошли?»
«Я ещё прихвачу вещи Наташи и Айоллы….» Вравлов залез в пещеру и вскоре появился с рюкзаками.
И вот мы втроём дружно спускались вниз к лагерю наших бывших врагов и теперешних друзей; Вравлов с рюкзаком Наташи, я с вещами Айоллы; а парламентёр держал в руках тот сук, на котором веяла сорочка Айоллы вместе с чулком, который ещё недавно красил ногу Наташи или Айоллы.
