Пример личного опыта по делам необъективности и фанатизма: Когда мне удаётся подняться выше той ступени (что не так уж просто), когда я оставляю в стороне всё то, что я сам считаю правильным и верным и только стараюсь прийти к правдивому суждению – иногда даже самые жёсткие собеседники, которых я, в общем-то, знаю ограниченными и упрямыми (ещё более ограниченными и упрямыми, чем я сам) вдруг становятся объективными. Помню такую беседу, во время которой фанатичный сторонник использования атомной энергии – хотя бы во время этой беседы – совсем естественно видел сомнительность политики с атомной энергии и много чего сам стал формулировать без моего «подсказа».
Когда мне не удаётся подняться выше трясин моей души – просто сталкиваются мнения с мнениями, эмоции с эмоциями. Душевные трясины одного привлекают трясины другого. Так как я сознаю эту проблему, главным виновником я обычно считаю себя самого, если беседа не может подниматься выше таких бесплодных спор.
Вернёмся к вышеприведённому примеру: ныне я стараюсь не быть противником использования атомной энергии. В атомной политике я вижу разные сомнительные моменты и опасности; да и знаю я, что много там обмана и мошенничества. Я считаю важным стараться поправить ложную информацию итд. И мне кажется, что не было бы необходимости организовывать такие массовые демонстрации, если разбор проводился бы более на духовном уровне, тогда. Насколько подробно понимают сами участники этих демонстраций в чем дело? Может быть что-то нагловато, что я, никогда не участвовавший ни в какой демонстрации, да никогда не ходивший с анти-атомным значком (или с каким-либо другим значком), задаю такой вопрос. Мне кажется, что это какое-то увлечение объединениями и, прежде всего, все эти проклятые значки являются суррогатом для отсутствующей правдивости, для объединения на основе ясного понимания. Я думаю, что полусотня человек, победивших в себе всякий фанатизм, всякую несговорчивость и поднявшиеся в область «духовную», где дело только в истине, гораздо больше достигли бы, чем пятьдесят тысяч демонстрантов. Ибо только тот, кто сам «живёт в истине» может вызывать к истине других. А душевная грязь привлекает душевную грязь; и в физическом мире насилие встречает насилие. (…)
Опять я заказал материал от FIU (Free International University), что сотрудничает с Ахбегцами. (…) FIU это, среди другого, имеет целью создавать «поля свободной духовной жизни»; к чему стремлюсь ведь и я. Только я не очень уверен, подразумевают ли они под «свободной духовной жизнью» то же самое, что я подразумеваю. Такое неприятное у меня впечатление, будто, в общем-то, они ещё не поднялись выше области «готового содержания», и что основной их вопрос не в том, как бы создавать «поля», способствующие свободному совместному продвижению к истине? – а: как создавать объединения (поля), в которых лучше всего я могу распространять то, что я придумал и что я считаю правильным? Слово одно, что мне в своё время в этих кругах опять и опять приходилось слышать и асоциальное значение которого я понял только гораздо позже – это слово «агитировать».
Вот например симптоматичное предложение из материала, которое они мне прислали: «В данной обстановке для альтернативного общественного движения возникает решающий вопрос: как составляющие его течения, инициативы, поля деятельности, учреждения и организации – ещё лучше, ещё успешней, ещё убедительней могли бы публично действовать, чтобы как можно скорее большинство граждан освободилось от привычных образов мысли и практик, и стало поддерживать новые перспективы альтернативного общественного развития.»
Дело, значит, в том, чтобы ещё успешней, ещё убедительней итд. представлять уже разработанную позицию с целью обратить население в это «правильное направление». Не считают и себя самих находящимися в процессе развития, а обладателями результатов, при помощи которых они, как верят, могут спасти мир.
Пусть даже такие результаты очень уж положительны и правильны – но для того, кто их заимствует, они такой же идеологический балласт, как и всё остальное.
Это именно наша проблема с отношением личность-объективность.
А вот я сам убеждён, что до таких «полей свободной духовной жизни» никак не добраться, если не стараться понять тонкие закономерности такой «свободной духовной жизни». К этому относится необходимость учиться различать – где сам свободен и где даёшь свободу другому. Если я при помощи агитации кого-нибудь убеждаю следить за мной, то ни я свободен, ни он. Я сам вынужден вновь и вновь искать способы для укрепления моего авторитета (которые нередко вообще не связаны со сутью дела); а он сам следует за мной по не осознанным причинам.
А в по-настоящему свободной духовной жизни вообще не может быть такого повиновения. (…) Здесь дело не в повиновении или неповиновении, не в симпатии или антипатии, а в старании объективно понимать и воспринимать себя и мир. То, что кто-нибудь говорит по поводу какого-нибудь интересующего вопроса – это учитывается, обдумывается; а рассматривать то, на что другой указал, это нужно делать самим. При восприятии искусство в том, чтобы высказанное принимать как указание (если кто мне указывает физическую дорогу, то я сам должен проходить по ней); и при формулировании искусство в том, чтобы формулировать в виде указания. Любой оттенок уговаривания или навязывания здесь неуместен. Что касается меня, то я должен признаться, что как по поводу свободного восприятия, так и по поводу ненавязчивого формулирования мне ещё нужно поработать над собой. (…)
Похоже, мы оба в каком-то процессе брожения. Что касается меня, мне очень трудно привести мои мысли в наглядную и общепонятную форму. (…) Мне необходимо ещё больше дисциплины.
Я постараюсь писать больше коротеньких статьёй; даже если возникает вопрос: кому это нужно? Но нам ещё легко: Солженицын больше десяти лет писал тайком и мало кому мог показывать написанное; уж не говоря о публикации.
А я и так предпочитаю, если такие статьи распространяются в виде своего рода «Самиздата», передаются в виде фотокопий: западный человек устал от напечатанного (в том числе и я); то, что лично передаётся воспринимается совсем по-другому. – Или же миниатюрными тиражами, в максимум 150
Долгосрочно я могу писать только в контакте с публикой (все равно как малочисленна она; даже предпочитаю, если не слишком уж много народу); а этот контакт при возможности не должен быть ограниченным отношением производитель-потребитель.
Заметка Сентябрь 2021 г. – Какие-то 40 лет спустя, рассматривая эти дела в чуть другом ракурсе: В принципе это так; но порою дело в том, что приходится бороться с такими очевидно скандально извращёнными взглядами, что просто не может быть достаточно только помогать застрявшим в них освободиться от своих заблуждений; ведь порою последствия таких заблуждений могут быть настолько губительными, что уже требуют – нередко с опасностью для жизни – прибегать к энергичному противодействию. Несомненно, например, во время немецкого фашизма было очевидным заблуждением разделить людей на достойных жить и недостойных жить, и что тех, кого считали недостойными жить запирали или убивали. Что в те времена находились люди, кто, рискуя жизнью, противодействовали этому и старались ввести то, что они считали правильным - несомненно было то, что нужно.
Или, чуть безобиднее: если, например, на уроке математики для решения математической проблемы ученик строит неподходящее уравнение, то задача преподавателя как раз в том, чтобы, выявляя нужные мыслительные шаги, объяснить ему, что он сделал не так.
А что касается образования «познавательных общин» и сознательного созидания социальной общности – то мои тогдашние заметки годятся.
Чтоб разглядеть проблему в немножко ином ракурсе
По этому предмету[1] я уже в начале года сделал разные записки; это должно было служить своего рода вступлением к эссе о моем дилетантизме: нету у меня никакого признанного «духовного» или физического имущества; но я занимаюсь проблемой застоя моего и моих современников да ищу выхода для меня и для других; да именно здесь моя задача; да, пожалуй, в таком эссе я, будучи человеком весьма заносчивым и наглым, я отметил бы, что я, вместе со своими, осознав нашу духовную отсталость и сознательно стараясь победить наш внутренний мрак, по сути основательней движемся в действительности жизни, чем другие, которые ничего не сознавая тонут в своих «духовных» и физических приобретениях.
Солженицын занимался физическим Гулагом (не только, конечно); а западный Гулаг – дело сугубо духовное. Объективного, сознательного рассмотрения «с внутренней заинтересованностью» об этом нашем Гулаге я ещё не видел. Слишком уж дурачат представлением безупречно складного мира; или же проводится поверхностная борьба: политическая итд; всегда против чего-нибудь. Но необходимо, чтоб появились люди с мужеством сознавать всё своё убожество; с мужеством встать со всем своём убожеством и признаться: вот это остаётся от меня после отпадения суррогатов. Ибо только осознав убожество можно победить его.
*)См. статью „Wo der Mensch anfängt“, «Где начинается человек» (на немецком; ещё не успел перевести на русский)
Цитаты Штейнера я добавил гораздо позже, 15го июля 2021 года. В апреле 1982го года я их ещё не знал.
Назад к началу переписки
продолжение следует
