Скитаясь по свету, я однажды где-то за семью горами попал в какое-то королевство; и, бродя там по улицам, я вдруг увидел короля, который шествовал со своей свитой. Свита шла пешком, а король сидел на коне и ехал впереди. Я насторожился. Что это, подумал я, этот ленивый король сидит на коне, а остальные влачатся вслед пешком? Почему на коня он не сажает кого-нибудь другого? Вот, например, этого брюхастого министра, томящегося под грузом своего вспотевшего тела? Почему не ему сидеть на коне? Или вот эта нежная фрейлина, перед нашими глазами тащащая шлейф своего платья по дорожной пыли – почему она должна предавать уличной грязи благородное свое одеяние? Вот выглядело бы красиво и мило, если бы она ехала верхом, и шлейф ее платья нежно вился бы по воздушным струям. - А так король сидит на коне, а остальных заставляет идти пешком. Это справедливо? Нет, это не справедливо. Что стало бы, если бы все короли были такими? Наступила бы анархия, чистейшая анархия! Ленивые короли все время ездили бы верхом, а остальные ходили бы пешком. Этого не должно быть!
И я пошел и сшиб короля с коня.
Король, добравшись до земли и сообразив случившееся, громким голосом стал кричать:
"Эй вы слуги, мои слуги, внемлите указу моему и не медлите выполнить его. Свершилось злодеяние, ужасное злодеяние! Взгляните на злодея сего дерзкого, в преступной лихости своей сшибшего меня с коня! Идите поймайте его, и, поймавши, закуйте его в кандалы и приведите к моему трону, чтобы получил он соответствующее своему злодеянию наказание!"
Все это король прокричал лежа; и, тщетно попытавшись встать на ноги, он еще добавил: "Но наперед устраните последствия злодеяния и помогите мне встать на ноги да сесть на коня." И просительно он поднял вверх свои руки.
К великому моему негодованию именно этот толстый министр и нежная фрейлина схватили эти руки и помогли королю встать на ноги; но я решил пока что не вмешиваться. Двух слуг, которые собрались было надеть на меня кандалы, я прогнал, свалив их с ног ударом кулака; после чего первый тут же убежал прочь, а второй, чуть медленнее, пополз ему вслед; а так я смирно и спокойно следил за происходящим. Но когда вдруг министр с фрейлиной собрались помочь королю забраться на коня, я стал действовать. Короля я оттолкнул в сторону; и изящным взмахом поднял в седло фрейлину. - И вот замечательно - я не ошибся: Очень мило и красиво выглядело, как она сидела верхом и, с легким удивлением, держалась за гриву.
Король же зычным голосом стал вещать:
"Эй вы слуги, мои слуги, позабыли вы о долге своем верным послушанием покорствовать велению моему? Что мешает вам сего злодея поймать? Почему вы так непослушно относитесь к приказу моему? Стоите и не шевелясь смотрите, как за первым злодеянием свершается тут же второе. Выжидаете свершения злодеяния третьего и четвертого? Или даже пятого? Забыли вы про долг, который дан вашим рождением и велит вам служить мне? Про все это забыли? Хотите, чтоб я приказал заковать вас в оковы? Повесить за ноги?"
Так король неистовствовал громким голосом. - Я стоял в стороне и следил лишь за тем, чтоб никто близко не подходил. – Безусловно было бы забавно видеть всех этих людей – да особенно фрейлин – висящими вверх ногами; но тут же я отверг эту мысль: Только ради занимательного зрелища потворствовать произволу этого короля было бы ниже моего достоинства. - Поняв необходимость энергичных действий я схватил его за шиворот и сказал, что воспрещаю вести такие речи; что пусть закует в оковы или повесит за ноги кого хочет; но только не при мне; а то ему от меня достанется. Что же касается меня лично, то я не злодей, а - революционер; и впредь больше не позволю оскорблять меня такими словами. - Король, который очень испугался, кротко спросил: "Революционер? А это кто такой?" - "Это тот, кто ратует за социальную справедливость," ответил я угрюмо. - Король еще больше испугался, и отчаянно воскликнул: "Такого я в своем королевстве не могу допустить!" - "Пока я здесь, другого выбора у тебя нет," ответил я примирительно и отпустил его. Мне стало его жалко. Да почему не сидеть ему на коне? - Король отпрянул на несколько шагов и громким голосом обратился к своей свите: "Эй вы слуги, мои слуги, да не собираетесь ли вы, наконец-то, повиноваться велению моему и обезвредить злодея сего?" - Этот выпад разозлил меня. Я хотел было схватить его; но он отскочил от меня; и я, наконец, оставил его, так как мне показалось недостойным бегать за сшибленным с коня королем. - В свите стали роптать: "Повелевать можешь себе подобным!", воскликнул слуга, которого я недавно свалил с ног. Он опять стоял довольно смело, хотя, похоже, чуть неуверенно. - "Лениво ехать перед нами на коне, да еще приказывать!" - роптал другой. - "А теперь больше не сидишь на коне!" - ликовал стрелец, который стоял совсем близко. "Ты нам больше не король! Пусть королем будет этот пришелец!" - "Пусть пришелец будет королем! Пусть он нами повелевает!" - вдруг все стали кричать наперебой.
"Я принимаю ваш выбор," ответил я деловито, и тут же приказал заковать в оковы бывшего короля. Потом, изящным движением сняв фрейлину с коня, сам вскочил в седло; и ввиду того, что они свергнутому королю помогли встать на ноги, я повелел заковать в оковы также и фрейлину с толстым министром. И когда мы прибыли в замок, я тут же дал приказ всех троих повесить за ноги; что выглядело очень забавно. Особенно фрейлине это шло просто великолепно; даже лучше, чем сидеть верхом. Но скоро стало скучно, и я приказал снять их. Не надо мучить людей зазря! Министра я восстановил в его прежней должности, а короля выслал из страны; не забыв снабдить его продуктами, чтобы он, бедолага, не голодал.
На фрейлине же я женился; и жили мы счастливо и в полном ладу, пока не стало тянуть меня в новые, еще более далекие страны.
Из этой писанины явствует, что сочинитель не может принимать всерьез ни королей, ни революционеров.
Что настораживает...
(Бальтасар Кукук)
Данный текст входит в книгу
ISBN: 978-3-940185-26-6
